Раскрытие секретов даосской алхимии

Отрывки из книги

«Четыреста иероглифов» описывают практику киновари, но в максимально сжатой форме и обобщенном виде. Благодаря краткости и относительной доступности трактат стал чрезвычайно популярен, а так как названия у него не имелось, то он получил известность по теме и количеству иероглифов в тексте — «Четыреста иероглифов золотой киновари» (Цзинь дань сы бай цзы). На двадцать строф «Четырехсот иероглифов» было написано много комментариев, в настоящем издании представлена работа 1808 года Лю И-Мина, который писал в предисловии:

Я не смог смириться с тем, что драгоценности дхармы патриархов погребены под спудом, и отрывок за отрывком детально разъяснил, разбив их метафоры-образы, ясно показал, что такое жертвенник, что такое печь, что такое снадобье, что такое огонь, что такое наличие действия и что такое недеяние, проанализировал все иероглифы и разобрал все фразы, ободрал косточку, чтобы показалась сердцевина, раздробил кость, чтобы обнажился костный мозг, и теперь, когда драгоценное содержимое засверкало жемчугом и нефритом, пожалуй, читающему хватит одного взгляда, чтобы более не впадать в заблуждения…

Школа Полной Истинности была основана в XII веке и постепенно стала ведущей в даосизме Китая. Часто и не зря ее характеризуют как даосский чань или чаньский даосизм из-за упора на важность медитативных практик, по близости общего настроя, а также благодаря декларируемой синкретичности. С самого начала было провозглашено единство «трех учений» (сань цзяо) — конфуцианства, даосизма и буддизма, а в корпус канонических трудов помимо классических даосских входили махаянская «Сутра сердца праджняпарамиты» и конфуцианский «Канон сыновней почтительности» (Сяо цзин).

В общем, очень китайское направление, но эпохи не натурфилософской, как при Вэй Бо-Яне, а скорее метафизической. Когда завоеватель Чингисхан по примеру древних китайских императоров пожелал получить эликсир бессмертия, именно представитель школы Полной Истинности Цю Чу-Цзи (1148–1227) по прозвищу Цю Вечная Весна (Цю Чан-Чунь) при личной встрече честно поведал императору о том, что, хотя их адепты в соответствии с уставом и занимаются изготовлением лекарств, волшебных снадобий не существует, а ключ к бессмертию лежит во внутреннем

совершенствовании и приобщении к Дао. Чингисхан его не казнил, а пожаловал в 1224 году старый даосский монастырь в Яньцзине (совр. Пекин), который до сих пор, правда, уже под другим именем (Байюньгуань) остается центром направления Цюань чжэнь и главным монастырем направления Драконовых врат, основателем которого стал Чан-Чунь, а достойным продолжателем Лю И-Мин.

Лю И-Мин, также как и Чжан Бо-Дуань, получил традиционное конфуцианское образование и вряд ли обратился к даосизму, если бы не три тяжелых болезни в юности. В 17 лет он был на волосок от смерти и выкарабкался только благодаря снадобью, полученному от лекаря-даоса. С 19-ти лет он много ездил к разным даосским наставникам и в 22 года нашел своего мастера, Кань Гу из Юйлиня (провинция Ганьсу). Уже будучи даосом и странствуя по всей стране, как и полагалось адепту Полной Истинности, Лю И-Мин продолжал изучать книги всех трех учений, а затем осел отшельником в Ганьсу, так и не перестав быть заядлым книжником. Он активно развивал теорию внутренней алхимии и даже нашел в этой области несколько новых ходов мысли, но в историю вошел прежде всего как один из самых выдающихся интерпретаторов даосских классических текстов.

Лю И-Мин полагал, что настал тот момент, когда сокрытие даосского учения за эзотерическим туманом приносит скорее вред, чем пользу, и взялся за пересказ алхимических трактатов простым понятным языком. Его комментарии до сих пор остаются непревзойденными по четкости и ясности.